Неточные совпадения
В такой безуспешной и тревожной погоне прошло около часу, когда с удивлением, но и с облегчением Ассоль увидела, что деревья впереди свободно раздвинулись, пропустив синий разлив моря, облака и край желтого песчаного
обрыва, на который она выбежала, почти
падая от усталости.
Тем временем море, обведенное по горизонту золотой нитью, еще
спало; лишь под
обрывом,
в лужах береговых ям, вздымалась и
опадала вода.
Как одна изба
попала на
обрыв оврага, так и висит там с незапамятных времен, стоя одной половиной на воздухе и подпираясь тремя жердями. Три-четыре поколения тихо и счастливо прожили
в ней.
Он простился с ней и так погнал лошадей с крутой горы, что чуть сам не сорвался с
обрыва. По временам он, по привычке, хватался за бич, но вместо его под руку
попадали ему обломки
в кармане; он разбросал их по дороге. Однако он опоздал переправиться за Волгу, ночевал у приятеля
в городе и уехал к себе рано утром.
— Вот так
в глазах исчезла, как дух! — пересказывала она Райскому, — хотела было за ней, да куда со старыми ногами! Она, как птица,
в рощу, и точно
упала с
обрыва в кусты.
По крайней мере со мной, а с вами, конечно, и подавно, всегда так было: когда фальшивые и ненормальные явления и ощущения освобождали душу хоть на время от своего ига, когда глаза, привыкшие к стройности улиц и зданий, на минуту, случайно,
падали на первый болотный луг, на крутой
обрыв берега, всматривались
в чащу соснового леса с песчаной почвой, — как полюбишь каждую кочку, песчаный косогор и поросшую мелким кустарником рытвину!
Едва мы поднялись наверх, как сразу увидели,
в чем дело. Из-за гор, с правой стороны Мутухе, большими клубами подымался белый дым. Дальше, на севере, тоже курились сопки. Очевидно,
пал уже успел охватить большое пространство. Полюбовавшись им несколько минут, мы пошли к морю и, когда достигли береговых
обрывов, повернули влево, обходя глубокие овраги и высокие мысы.
С левой стороны высилась скалистая сопка. К реке она подходила отвесными
обрывами. Здесь мы нашли небольшое углубление вроде пещеры и развели
в нем костер. Дерсу повесил над огнем котелок и вскипятил воду. Затем он достал из своей котомки кусок изюбровой кожи,
опалил ее на огне и стал ножом мелко крошить, как лапшу. Когда кожа была изрезана, он высыпал ее
в котелок и долго варил. Затем он обратился ко всем со следующими словами...
Дул ленивый сырой ветер,
обрывая последние листья с полуголых деревьев, они
падали на влажную землю и кувыркались по ней, разбегаясь
в подворотни,
в углы, под лавки у ворот.
По женскому смеху и бубнящему голосу Тимохина разыскали свою компанию, гимназистов и гимназисток, заседавших на скамейке и на перилах, за которыми темнел крутой
обрыв и точно
падали в реку голые еще деревья.
Сухой
Пал выделялся какой-то суровой красотой и резко отличался от других мест, по которым ехали до сих пор. Кругом росли вековые сосны
в обхват толщиной; почва делала мягкий уклон к небольшому круглому озерку и кончалась крутым
обрывом, на котором росла корона из громадных лип.
— Быстрее, Смелый! Быстрее, товарищ! — И смуглая маленькая рука, выскользнув из-под полы косматой бурки, нежно потрепала влажную,
в пене, спину статного вороного коня… Конь прибавил ходу и быстрее ветра понесся по узкой горной тропинке над самым
обрывом в зияющую громадной черной
пастью бездну…
Теперь, осенью, разумеется, не то: суровые ветры
оборвали и разнесли по полям и оврагам убранство деревьев, но и белое рубище,
в которое облекла их приближающаяся зима, на каждого
пало по-своему: снеговая пыль, едва кое-где мелкими точками севшая по гладким ветвям лип и отрогам дубов, сверкает серебряною пронизью по сплетению ивы; кучами лежит она на грушах и яблонях, и длинною вожжей повисла вдоль густых, тонких прутьев плакучей березы.
И вот страшная минута настала. Как-то вечером, простясь с отцом и бабушкой, чтобы идти
спать, я, вместо того чтобы отправиться
в мою комнату, свернула
в каштановую аллею и одним духом домчалась до
обрыва. Спуститься сквозь колючий кустарник к самому берегу Куры и, пробежав мост, подняться по скользким ступеням, поросшим мхом, к руинам крепости было делом нескольких минут. Сначала издали, потом все ближе и ближе, точно путеводной звездой, мелькал мне приветливо огонек
в самом отдаленном углу крепости.
Одним скачком
попал он наверх, на плешинку, под купой деревьев, где разведен был огонь и что-то варилось
в котелке. Пониже, на
обрыве, примостился на корточках молодой малый, испитой,
в рубахе с косым воротом и опорках на босу ногу. Он курил и держал удочку больше, кажется, для виду. У костра лежала, подобрав ноги
в сапогах, баба, вроде городской кухарки; лица ее не видно было из-под надвинутого на лоб ситцевого платка. Двое уже пожилых мужчин, с обликом настоящих карманников, валялись тут же.
Он любил говорить о том, как и когда писал"
Обрыв". Потом и
в печать
попали подробности о том, как он запоем доканчивал роман на водах, писал по целому печатному листу
в день и больше.
Рыжий глинистый
обрыв, баржа, река, чужие, недобрые люди, голод, холод, болезни — быть может, всего этого нет на самом деле. Вероятно, всё это только снится, — думал татарин. Он чувствовал, что
спит, и слышал свой храп… Конечно, он дома,
в Симбирской губернии, и стоит ему только назвать жену по имени, как она откликнется; а
в соседней комнате мать… Однако, какие бывают страшные сны! К чему они? Татарин улыбнулся и открыл глаза. Какая это река? Волга?